– Встань у стены, – тихо сказал Сергей и постучал.

Макару показалось, что тишина в номере стала еще глуше.

Бабкин постучал снова.

– Кто там? – спросили откуда-то сбоку.

– Здравствуйте, Василий, – непринужденно сказал Макар. – Мы с вами уже общались. Это Макар Илюшин, помните?

За дверью долго молчали.

– Уходите. Я ничего не знаю.

– Василий, я к вам ехал через всю Москву, – укоризненно сказал Илюшин. – Хоть три минуты у вас найдется для меня?

– Я ничего не знаю! – истерически выкрикнул Клименко.

– А я вас пока ни о чем и не спрашиваю. Это мне есть что вам рассказать.

Прошло не меньше минуты, прежде чем раздались звуки, будто изнутри разбирали баррикаду; напоследок что-то громыхнуло, и на ковер упала полоса тусклого света.

Увидев Бабкина, Клименко тонко вскрикнул и навалился на дверь. Бабкин поставил ногу, не давая ей захлопнуться.

– Василий, это мой напарник, Сергей, – светски сказал Илюшин. – Сережа, это Василий Клименко.

– Рад познакомиться, – пробасил Сергей.

– Вы позволите нам войти?

– Помогите!

– Мы хотели бы побеседовать.

– Кто-нибудь!

– У меня нога затекла.

– У него нога затекла, – сказал Илюшин, кивая на Бабкина.

– Убивают!

Сергей потерял терпение. Он нажал на дверь и оказался внутри.

– Вызовите полицию!

– Ну, хватит, прекратите этот цирк, – раздраженно сказал Бабкин, поднимая валявшийся на полу стул. – Сядьте и поговорим по-человечески.

Он заглянул под кровать и в туалет, совмещенный с душевой. Одноразовая зубная щетка, мыло, паста, расческа с длинными редкими зубьями. В пустом шкафу-пенале, узком, как гроб, пахло пылью и мышами. Макар успел занять стул, а хозяин номера медленно пятился, пока не уперся в стену, и застыл там, раскинув руки, похожий на толстого мотылька, пришпиленного к картонке. Вдоль плинтуса выстроилась батарея пустых водочных бутылок.

Выглядел Клименко так себе. Неважно он выглядел, и Макар не преминул сообщить об этом вслух.

– Вы себя сами в могилу сведете, Василий. А если ориентироваться на ваш внешний вид, так вы вообще оттуда только недавно выбрались.

– Он имеет в виду, что краше в гроб кладут, – перевел Бабкин.

– Как… как вы меня отыскали?

– С трудом, – признал Илюшин. – Чаем не угостите? Ладно, бог с ним, с чаем… кипяток-то хотя бы есть?

Не кипяток, но горячая вода нашлась в кулере, в коридоре. Илюшин принес три пластиковых стаканчика, чертыхался и долго дул на пальцы. Клименко, следивший за ним исподлобья, вдруг осклабился, подошел и сел на край кровати.

– Холодно на улице, – пожаловался Илюшин. – Василий, ответьте мне на один вопрос: это вы напечатали и повесили фотографии?

В остекленевших глазах появился проблеск мысли.

– Какие фотографии? – хрипло спросил Клименко.

– В подвале дома, который занял Сафонов.

На лице Василия отразилось удивление: первая его эмоция, не приправленная страхом или ненавистью.

– В каком смысле – занял? Какой дом? О чем вы?

– Фотографии, – повторил Илюшин, игнорируя его вопросы.

– И как ты пробрался в подвал? – добавил Сергей.

– Вы психи? – злобно спросил Клименко и сам себе утвердительно ответил: – Вы психи. Валите отсюда. Консьержка только с виду старая калоша, а так-то у нее менты прикормлены.

Илюшин подумал и кивнул:

– Хорошо. Значит, снимки – не ваших рук дело. Вы видели Сафонова один раз?

– Я тебе уже говорил! Да, единственный раз, в кафе он ко мне прилип. Черт бы его побрал! Больше мы не встречались, на хрен он мне сдался…

– Он же ваш бывший друг, – укоризненно сказал Илюшин. – Выпивали вместе, с девушками заигрывали, по московским аркам прогуливались вместе.

Клименко дернулся, будто сквозь него пропустили разряд тока.

– По одному, а не вместе, – поправил Сергей. «Лишь бы удар его не хватил», – озабоченно подумал он, глядя, как Василий хватает воздух ртом.

– Я… я… я… Меня там не было! – прохрипел он наконец. – Не было, я не ходил, я не знал…

– Знали, – перебил Илюшин, и Клименко сник. – Кто убил ваших друзей? Сенцову, Осина, Лобана, Матусевича – кто? Вы?

– Я ничего об этом… Я в Новосибирске был, понимаете вы?!.. впервые… от Сафонова… нет, не подходил, не трогал… я уеду отсюда прямо сейчас, только дайте… дайте вещи собрать!

Он вскочил и кинулся к чемодану, едва не опрокинув стол.

– К черту, к черту все, – ожесточенно бормотал Василий. Вдруг замер. Закопошился с чем-то, запрокинул голову, послышалось бульканье. Бутылочка из мини-бара полетела в сторону. – Я идиот, еще о чем-то с вами пытался… Вы упыри, такие же, как все они…

– Куда вы поедете? – в спину ему спросил Илюшин. – Василий, шутки кончились, и вашему затянувшемуся побегу тоже пришел конец.

Клименко судорожно дернул плечом.

– Кто-то ищет Сафонова, – продолжал Макар. – Об этом я и хотел вам рассказать. Этот человек едва не убил мать Артема Матусевича и почти убил еще двоих только потому, что думал, будто они могут вывести его на след Никиты. Вы понимаете, кто будет следующим?

– Никто не знает, где я!

– Мы же узнали. Василий, вы догадываетесь, кто этот человек?

Клименко молчал.

– Послушайте, вы действительно в большой опасности…

– Да что ты с ним церемонишься… – Бабкин резко наклонился к сидящему на полу и постучал кулаком по полу. – Алло, откройте! Мужик, ты не въезжаешь. Он чуть меня не угробил, а это кое-что значит, уж поверь мне. От тебя вообще мокрое место останется. Пораскинь мозгами и скажи, кто мог грохнуть твоих приятелей? С выдумкой грохнуть, а не просто по пуле каждому…

Повисло молчание. Над головами испуганно потрескивала лампочка, за стеной кто-то монотонно повторял: «Ну, зай! Ну, зай! Ну, зай!»

– Василий, вы-то ведь никого не убивали, правда? – мягко сказал Макар.

Клименко сглотнул.

– Это вы принесли в арку тело старика? – Василий поднял на него непонимающий взгляд. – Ясно, – кивнул Илюшин. – Значит, не вы. Но вы что-то знаете и почему-то не рассказываете об этом. Кого вы так боитесь? Это простой вопрос. Почему вы уехали в одночасье в декабре две тысячи девятого? Неужели решили, что полиция все-таки выйдет на вас? Нет, непохоже. Кто-то смертельно вас испугал. Кто?

– А я ведь был там, – медленно проговорил Василий совершенно трезвым голосом, глядя сквозь Илюшина. – На похоронах…